Уже до конца президентского срока Владимира Путина “Вымпелком” может стать частью глобальной компании. Владельцы “Альфа-групп” в течение ближайших полутора лет хотят обменять свои телекоммуникационные активы на пакет размером около 20% в крупном международном холдинге. В интервью “Ведомостям” Алексей Резникович, глава созданной специально для управления этими активами компании Altimo, признался, что ведет активные переговоры с несколькими потенциальными партнерами, но в их числе нет норвежской Telenor, нынешнего совладельца “Вымпелкома”. Перед тем как интегрироваться в мировой бизнес, “Альфа-групп” придется найти способ развода с Telenor и довести свою долю в “Вымпелкоме” до контрольной.

“Бизнес — не Олимпийские игры”

— В середине сентября Altimo сформировала международный консультативный совет, в который вошли бывший министр иностранных дел Великобритании лорд Дуглас Хэрд, бывший топ-менеджер Vodafone Джулиан Хорн-Смит, бывший посол Великобритании в России Родерик Лайн и бывший президент американской OPIC Питер Уотсон. Открыта международная штаб-квартира компании в Лондоне. Вы что, к IPO готовитесь? Зачем вам такие расходы?

— Более 50% стоимости наших активов сосредоточено за рубежом — на Украине, в Турции, Киргизии. Но мы не хотим на этом останавливаться. Российский рынок близок к насыщению, в связи с этим у нас обширные планы экспансии, которые в первую очередь включают Азиатский регион — такие страны, как Индия, Индонезия, Вьетнам.

Это общий тренд. Усиливается российская экономика, российские компании, такие как “Газпром”, становятся мировыми лидерами, входят в десятку самых крупных компаний мира по капитализации. Следствие этого — экспансия российского капитала на Запад, интеграция российского бизнеса в международный. Это очень здоровый процесс, который сближает российскую экономику с экономикой других стран. В свое время американские, английские корпорации перерастали внутренний рынок и расширялись в другие страны, теперь настала очередь российских компаний двигаться на мировые рынки.

Наша компания российская, работает в России и развивается в рамках этой тенденции. Раз у нас все больше активов за рубежом, мы обязаны уделять им внимание. И открытие офиса в Лондоне очень важно для нас с точки зрения управления этими активами, доступа к рынкам капитала, общения с консультантами, банкирами.

— Около года назад вы говорили о планах вступить в партнерство с крупным международным оператором мобильной связи. Нашли?

— Это по-прежнему для нас очень важная и большая тема. Отрасль телекоммуникаций усиленно консолидируется — вероятно, лет через 5-7 мы увидим картину, когда останется всего несколько крупных игроков. Многие средние и мелкие игроки исчезнут, будут поглощены. Нам хотелось бы участвовать в этой консолидации, превратиться в крупного акционера в международной компании, которая будет включать в себя и западноевропейские, и российские, и азиатские активы.

— Altimo не первой интересуется азиатскими активами, но российским компаниям их не так просто приобрести — МТС проиграла тендеры в Турции и Египте.

— Мы считаем, что участие в международных аукционах — это тупиковый путь развития. Для того чтобы участвовать в них, нужно быть Vodafone или хотя бы Etisalat, иметь совсем другой горизонт инвестирования, совсем другую стоимость денег. Та цена, которая оправданна для Vodafone, может быть совсем неоправданна для МТС или другой российской компании. Наши компании в открытых аукционах пока не могут предложить ту цену, до которой поднимается конкуренция во время торгов. Они могут привлечь деньги, но вопрос в возврате вложений.

Бизнес — это не Олимпийские игры, тут не должно быть принципа “главное — участие”. В бизнесе главное — победа. Просто участвовать в 3-5 аукционах и во всех проигрывать — это, во-первых, не очень серьезно с точки зрения бизнеса, а во-вторых, снижает политическое и экономическое реноме России в мире. Тем более что абсолютно ясно заранее, что произойдет, достаточно проанализировать ранее состоявшиеся аукционы, даже без участия российских компаний.

Наша стратегия заключается в том, чтобы участвовать в сделках, которые могут казаться сложными на первый взгляд, но дают конкретный результат. Это не аукционные сделки, а сделки вроде покупки доли в Turkcell, когда мы используем наши определенные конкурентные преимущества — понимание менталитета потенциальных партнеров, бизнеса, политической ситуации в стране. Мы стараемся разобраться в какой-то сложной ситуации, разрешить ее таким образом, чтобы всем партнерам было интересно участвовать в сделке. Как правило, такие сделки намного сложнее аукционных историй, чтобы совершить их, требуются годы работы. Эти сделки штучные, но на сегодняшний день у российских компаний только такой путь развития. Когда мы дорастем до размеров Vodafone или хотя бы Etisalat, тогда стратегия может измениться.

— Если вы хотите изучить менталитет потенциальных партнеров в азиатских странах, то почему открыли офис в Лондоне, а не в Бомбее?

— У нас есть офисы и в странах Юго-Восточной Азии, есть люди, которые там работают постоянно. Просто эта работа спокойная и не слишком публичная. С другой стороны, работа на Западе для нас тоже очень важна. У компании, которую мы хотим создать, должны быть активы в Западной Европе, которые дают серьезный поток наличности. Но у нее должны быть активы и на развивающихся рынках — в России, Турции, на Украине, в Индонезии, во Вьетнаме, которые генерируют меньший поток наличности, но быстро растут. Баланс этих двух составляющих в сочетании с экономией масштаба представляется нам очень логичным: компания сможет самофинансироваться, у нее будут высокие показатели роста, что дает премию к капитализации. Плюс она сможет использовать опыт менеджмента на развитых рынках в тех странах, которые только начинают подходить к уровню развитых. Конечно, это очень амбициозная и крайне сложная задача. Но если эту задачу выполнить, то может быть создана уникальная компания, каких в мире, может быть, единицы. Мы хотим стать частью этой крупной международной компании. И у нас, как российского акционера, в этой компании должен быть достаточно большой пакет.

— Блокирующий?

— На Западе не обязательно иметь 25% плюс 1 акция, там все зависит от соглашения акционеров. В таких компаниях, как, например, Ford, достаточно владеть 5-7%, чтобы выдвигать кандидатов в совет директоров, оказывать влияние на стратегию. Нас, я думаю, устроил бы пакет в районе 20%, дающий серьезные права с точки зрения принятия решений.

— Но сейчас у Altimo повсюду миноритарные пакеты. Как же вы надеетесь получить 20%, если вашим партнером будет крупный оператор?

— Безусловно, важны контрольные пакеты в дочерних компаниях. Поэтому либо до, либо во время, либо после интеграции должна произойти реструктуризация активов, в результате которой эта совместная компания, в которой мы должны быть одним из ключевых акционеров, должна будет получить контроль над всеми дочерними компаниями — и в России, и за ее пределами.

— И как вы надеетесь получить контроль?

— Могут быть варианты выхода из каких-то активов и приобретения контроля в других. Могут быть варианты размена — в связи с тем, что мы владеем активами с разными партнерами, у которых тоже нет контроля: в наших обоюдных интересах сделать те или иные размены для того, чтобы каждый получил контроль в одном из активов. Таких вариантов довольно много, они достаточно простые, и они могут быть в интересах всех партнеров, которые владеют миноритарными пакетами.

 

“Норвежцы заинтересованы в экспансии Telenor, а не “Вымпелкома”

— Сейчас крупнейшие партнеры Altimo — норвежская Telenor и шведско-финская TeliaSonera. Обсуждались ли с ними варианты разменов? И над какими из совместных активов Altimo хотела бы получить контроль?

— В первую очередь нас интересуют лидеры рынка, и второе — для нас очень важна общая капитализация наших активов. Приоритетными являются инвестиции в компанию “Вымпелком” — флагман российского рынка мобильной связи. И второй актив — это Turkcell. Это два ключевых актива, которым мы уделяем очень большое внимание.

— Рассматриваете ли вы возможность доведения пакетов в этих компаниях до контрольных путем скупки их акций на рынке?

— При тех пакетах, которые у нас есть сейчас, это невозможно даже теоретически. Можно проводить небольшие скупки, 2-5% акций, чтобы использовать их как финансовый или тактический инструмент для противовеса интересам других акционеров, но не более того.

— Значит, скупка ADR на акции “Вымпелкома”, которую в интересах Altimo может начать с 26 октября Deutsche UFG, не есть попытка получить контроль над оператором?

— Это тактический шаг. С одной стороны, мы преследуем финансовые цели, поскольку считаем, что акции [“Вымпелкома”] недооценены, а значит, можно использовать их как инструмент, чтобы зарабатывать деньги. Тем более что мы неплохо знаем “Вымпелком” и его перспективы. С другой — мы хотим создать паритет с другим партнером [по “Вымпелкому”] — компанией Telenor, которая тоже проводит скупку. Никакой дополнительной повестки дня за этим не стоит.

— Как складываются ваши взаимоотношения с Telenor?

— Мы уважаем компанию Telenor. Опыт общения с ней очень многому нас научил и помог нам скорректировать свою стратегию. Telenor рассматривает все дочерние компании как свои филиалы и поэтому пытается так нарезать рынки, чтобы ей было удобно. “Вымпелкому” норвежцы выделили Россию, какие-то страны СНГ — и на этом закончили. В результате возникла проблемная ситуация с Украиной: там уже работает “Киевстар”, один из “филиалов” Telenor, поэтому норвежцы пытались разными юридическими механизмами ограничить развитие “Вымпелкома”, не пустить его на Украину.

Норвежцы заинтересованы в экспансии на все мировые рынки компании Telenor, а не российского “Вымпелкома”. И в этом наше ключевое противоречие. Когда страна с населением 4 млн человек и государственная компания этой страны пытаются диктовать политику поведения российской компании, капитализация которой составляет половину капитализации Telenor, мы считаем это неприемлемым. Мы уважаем позицию Telenor, но у нас другая позиция.

В той конфигурации, в которой у нас строятся отношения с Telenor, у них нет никакого будущего. Противоречия настолько очевидны, что, вероятно, правильным сценарием развития был бы тот или иной вариант развода.

— Telenor и сама давно выступает за развод с Altimo. Еще весной норвежцы предложили механизм, позволяющий каждому совладельцу “Вымпелкома” в любой момент потребовать выкупа доли партнера, чтобы тот был обязан либо продать свою долю, либо сделать встречное предложение, исходя из более высокой оценки “Вымпелкома”. Но ведь Altimo не согласилась?

— То, что они предлагали, фактически означало аукцион. Понятно, что компания Telenor, используя государственный ресурс и являясь очень крупной компанией, имеет определенные преимущества в такого рода аукционе. Поэтому мы от этого механизма отказались, так как считаем, что он не в наших интересах.

— Какой же механизм вы предложите взамен?

— Я уверен, что мы с Telenor разработаем другой механизм, который бы обеспечил как их, так и наши интересы. Мы до последнего времени искренне пытались договориться с Telenor по поводу создания крупной совместной компании. И буквально в последнее время поняли, что норвежское правительство относится к этому негативно, не готово снижать свою долю в Telenor, отдавать ее другим инвесторам, в том числе российским. Поэтому этот вариант, к сожалению, закрылся.

— У Altimo были надежды получить долю в Telenor?

— Не просто надежды — мы вели серьезные переговоры, обсуждения на эту тему на уровне [норвежского] правительства, руководства Telenor. Несмотря на все конфликты, мы всегда думали, что Telenor могла бы стать для нас хорошим партнером. Но когда мы увидели политическую позицию руководства Норвегии, то резко изменили курс — теперь мы обдумываем варианты развода с Telenor.

 

“Мы очень благодарны президенту за поддержку”

— С кем еще из международных компаний вы ведете переговоры о партнерстве?

— Переговоры — это коммерческий вопрос, мы никогда их не комментируем. Единственное, что я могу сказать, — переговоры идут очень активно минимум с 3-4 компаниями параллельно. Мы очень рассчитываем и надеемся, что создание международной компании с российским участием возможно в течение ближайших полутора лет. Масштабы бизнеса партнеров не так важны, но в любом случае это должны быть ведущие телекоммуникационные компании. Мы рассматриваем все альтернативы — и те компании, которые стоят $25-27 млрд, и те, которые стоят $100 млрд. Возможно, соединить наши активы с активами среднего по величине европейского оператора было бы даже более интересно, чем вступить в партнерство с большим. Потому что в этом случае мы можем добиться более заметного роста капитализации и получим больший пакет в совместной компании.

Такие переговоры, как показывает не только наш опыт, — это довольно долгий и сложный процесс, причем не только экономический, но и политический. Мне кажется, что у западноевропейского бизнеса пока еще нет позитивного восприятия российских партнеров. Посмотрите на пример Telecom Italia, которая продает активы. Эти активы хотят купить даже не российские компании, а международные инвестфонды. И все равно в переговоры активно вмешивается итальянское правительство, проявляющее очень сильный протекционизм. Та же история в Норвегии с Telenor: государство владеет 54% в этой компании и не хочет снижать свою долю. История с “Северсталью” очень показательна: с экономической точки зрения слияние с Arcelor, безусловно, имело смысл, но у этой истории был еще и политический подтекст, что стало одной из причин, почему сделка не произошла.

Но это нормальный исторический процесс — я уверен, что мы его переживем и российские компании начнут интегрироваться с западными. Для этого мы и создали международный консультативный совет, состоящий не только из специалистов в области телекома, но и из политиков, из людей, которые могли бы помогать продвигать интересы нашей компании на Западе.

— Altimo пытается использовать и российский политический ресурс. Помнится, президент Владимир Путин помог вам в прошлом году приобрести долю в Turkcell.

— Мы очень благодарны президенту за поддержку, которую он оказал нам с точки зрения экспансии в Турцию. Это было ключевым фактором. Безусловно, мы собираемся и в будущем, если подобная сделка станет близка и материальна, заручаться поддержкой правительства и президента. Потому что создание такой компании — это хорошо не только для бизнеса, но и для экономики страны в целом, для имиджа России, ее престижа.

— Насколько серьезное влияние Altimo может оказывать на Turkcell?

— У нас два человека в совете директоров, и это дает нам достаточно широкие возможности. Вдобавок у нас есть соглашение с Cukurova Group (крупнейшим акционером Turkcell. — “Ведомости”), с которой у нас совместное предприятие — Cukurova Telecom Holdings (в котором Altimo принадлежат 49%. — “Ведомости”). До сих пор у нас получалось достигать договоренностей с Cukurova и выступать единым фронтом. Такая позиция дает даже не два, а четыре голоса в совете директоров.

— Насколько серьезно Altimo рассматривает возможность IPO на западных биржах?

— IPO — это инструмент для определения справедливой стоимости компании и привлечения денег для последующей экспансии на развивающиеся рынки. Понятно, что IPO можно делать только в случае, когда у нас будут контрольные пакеты в дочерних компаниях, иначе акции придется размещать с очень большим дисконтом. Но даже если мы решим делать IPO, это будет промежуточный шаг, который может облегчить создание крупной евразийской компании. Размещение акций на бирже не является для нас ни стратегической, ни финансовой самоцелью.

— В июне стало известно, что Altimo приобрела киргизскую компанию “Скай Мобайл”, которая имеет право работать в стандарте GSM по всей Киргизии. Как вы собираетесь распорядиться этим активом?

— Мы собираемся эту компанию продавать. Кому — зависит от предложенной цены. Кто предложит больше, тот эту компанию и купит, хотя я бы предпочел, чтобы это была российская компания. Мы не являемся оператором, и управлять операционной деятельностью компании — это не то, что мы хорошо умеем делать. Мы хорошо умеем инвестировать и работать как миноритарный акционер. Поэтому “Скай Мобайл” должна перейти в руки к опытному оператору, который сможет ее успешно развивать.

— Одно время Altimo считалась одним из потенциальных участников обещанного государством аукциона по продаже 75% минус 1 акция госхолдинга “Связьинвест”. Но потом Altimo дала понять, что этот актив ей не слишком интересен.

— У нас позиция по “Связьинвесту” была и остается одинаковая — неопределившаяся. Чтобы принять какое-то четкое решение, нужно понимать, будет аукцион или нет, когда он будет, какой пакет там будет предлагаться и на каких условиях. Пока мы не поймем этого, трудно сказать, интересно нам или нет. При каком-то раскладе интересно, при каком-то — нет. Мы ждем ясности и четкости.

 

О компании

Altimo — телекоммуникационный холдинг, входящий в состав “Альфа-групп”. Создана летом 2005 г., управляет и владеет активами “Альфа-групп” в телекоммуникационном секторе: 32,9% акций сотового оператора “Вымпелком” (торговая марка “Билайн”), 25,1% акций сотового оператора “Мегафон”, 29,9% акций альтернативного оператора связи Golden Telecom, 43,5% акций украинского сотового оператора “Киевстар”, 13,22% акций турецкого сотового оператора Turkcell. Акции “Вымпелкома”, Golden Telecom и Turkcell котируются на бирже, рыночная стоимость долей Altimo в этих компаниях на 6 октября 2006 г. — около $6,2 млрд. По оценкам компании, стоимость всех ее активов превышает $8 млрд.

Биография

Алексей Резникович родился 15 апреля 1968 г. в Москве. Окончил факультет экономики МГУ им. М. В. Ломоносова, в 1993 г. получил диплом MBA в школе INSEAD (Франция). В 1993 г. пришел в международную консалтинговую компанию McKinsey, сначала работал в Италии, а с 1995 г. — в США. С декабря 1998 г. по 2000 г. — партнер в российском офисе McKinsey. С февраля 2001 г. — основатель и директор сети интернет-центров Emax и Cafemax (Москва). В 2002 г. вошел в совет директоров консорциума “Альфа-групп”. В июне 2005 г. назначен гендиректором компании “Альфа Телеком”, в ноябре переименованной в Altimo.